Встреча с ветераном ВОВ

[Igor]

Предисловие.
На прошлой неделе летал я в родной город Оренбург, проведать бабушку с дедом. Прошлый визит был летом 2017 года, и тогда я случайно узнал от своей бабушки, что одна из соседок, которая в детстве ругалась, чтоб мы не облокачивались на ее забор, и угощала меня ягодами, что она - фронтовик, участник ВОВ, 1923 г.р. (самого "убойного"). Тогда, в 2017, ей уже было 94 года, но, со слов моей бабушки, она нормально себя чувствовала, была в хорошей памяти, и сейчас говорит и слышит прекрасно. Тогда я решил, что надо бы ее навестить, распросить о войне, но был я тогда с семьей, ребенок мучался от прорезывания зубов, и времени на визит не нашлось. Но нашлось оно сейчас. Попросил бабушку позвонить соседке, узнать дома ли, пустит ли меня и готова ли вообще к гостям. Повезло, что к ней приехала ее дочь, она выступила в роли переводчика и сама дополнила беседу, задавая вопросы типа "помнишь, ты нам в детстве рассказывала про бомбежку...". В общем, купил коробку конфет, фруктов и хлеб (я думал, что она одна, и в силу своих 96 лет в магазин сама не ходит), и наведался к ней. К большому сожалению, со слов дочери, за последний год состояние бабушки сильно ухудшилось, зрение пропало, слышит плохо, и в памяти появилось много пробелов, что буквально в прошлом году она четко помнила названия всех городов, даты и фамилии, связанные с ее военным периодом жизни. Беседу записывал на диктофон, попробую воспроизвести, передав прямую речь и отразив основные моменты беседы.

Беседа с ветераном, участником ВОВ с лета 1941 по май 1945. Мария Михайловна, 1923 года рождения.
- В каком году Вы родились, где жили до войны?
- Я с 1923 года рождения, жили мы в д. Павловка Оренбургской (во время войны – Чкаловская, прим.) обл. Училась в мед.училище на мед.сестру, пришла домой с дипломом (аттестатом), а на столе уже повестка лежит – явиться в военкомат. Собралось 30 девочек, все после мед.училища. Направили нас сначала в город, там посадили на поезд, и поехали мы на фронт.

- Куда вас привезли? Это был медсанбат, полевой госпиталь или тыловой?
- Этого я уже не помню, но всю войну наш госпиталь находился в городах, не на передовой (Мария Михайловна была госпитальной медсестрой, прим.). Мы, молоденькие щуплые девочки таскали носилки с ранеными. Как же тяжело было нам! Раненые поступали бесконечно, и днем и ночью. Мы их принимали, таскали на носилках в операционную. Там я давала наркоз. Из-за такой тяжелой работы с войны я вернулась калекой, сорвала живот, и потом очень долго мучилась и лечилась, и никто не мог мне помочь.
Примечание: Мария Ивановна была девушкой небольшого роста, около 1.6 м.

-  Что еще можете вспомнить? Яркие воспоминания?
- Наш эшелон с ранеными разбомбили на станции. Нас, персонал, предупредили, что будут бомбить, и увели в укрытие. И тут же началась страшная бомбежка, весь эшелон разбомбили!

- Вам должны были платить какие-то деньги. Обычно их или перечисляли в фонд обороны, или перечисляли родственникам в тыл. Вы получали?
- Нет, ничего такого не было. Когда вернулись – не было ничего! Во время войны обещали, что все будет, а по возвращении ни денег, ничего не было. И никому мы были не нужны! Жили мы плохо…

Где вы закончили войну?
В Будапеште. Помню, как местные привели нас в ресторан, посадили за стол, а мы не знаем, как себя вести, ни как вилку ни как ложку держать не знаем. Стыдно было! А они там все хорошо жили! Лучше нас гораздо! Демобилизовали меня 30 мая 1945 года!

- Может вспомните, где еще были?
Помню, плыли мы на теплоходе куда-то (в Одессу, неточно, прим.), и ходили люди, спрашивали, есть ли комсомольцы. Тех, кто руки поднял – сразу забирали, отправляли на передовую. Мы переживали, чтоб нас не отправили! На Украине были мы, и сколько же там поганых людей! Мы по домам ходим с пустыми ведрами, воды питьевой просим налить, а они нас выгоняют «Идите отсюда, нету у нас ничего!». Вот так! Воды даже не давали!

- После демобилизации чем занимались?
- Познакомилась с мужем (тоже фронтовик, дошел до Германии, был шофером, прим.). В 1947 году родила. Муж работал шофером, а я ходила, делала уколы на дому. На это и существовали.

- Какое отношение было к Сталину, к партии?
-  А какое отношение может быть? Мы своим делом занимались, нам некогда было думать про это. А так конечно любили его, а по-другому тогда и не могло быть. Не любить его было нельзя – найдутся люди, донесут…
В 1933 году нас было 7 детей у матери, отец умер раньше. Пришли коммунисты, отобрали наш дом! Забрали все содержимое амбара! Моего дядю ссылали в лагеря, он пришел и отдал нам кусок сала, мы его закопали, так кто-то донес, и сало отобрали. Выгнали нас в землянку! Есть нечего было, голод страшный (прим.: именно голод 1933, а не война является самым тяжелым воспоминанием для Марии Михайловны). Моя младшая сестра 6 лет умерла от голода. Помню, как она повиснет на заборе и кричит «Тятя (папа), забери меня к себе! Меня тут не кормят!»  (этот эпизод повторила раз 5, видимо в памяти остался очень глубокий след, прим.). И еще кричала, что если ее не накормят – она начнет есть свою ногу.

- Чем же вы питались во время голода?
- Зимой нам помогал местный церковный служитель, голубей приносил, их и ели. А весной и летом ловили в поле сусликов, солили их, и ели. Этим и питались!

- Награждены ли вы за участие в войне? Какие у Вас награды?
- У меня 16 наград, все лежит далеко, показывать не буду, потому что приходят ко мне люди (прим. соц.службы), я им достаю и показываю, а потом убираю далеко!

- Чем именно Вас наградили за время войны?
- Во время войны ничего. Был только какой-то значок.
(прим.: на сайте «Память народа» есть информация о награждении в 1985 орденом Отечественной войны 2 ст.).

- Есть мнение, что среди 1923 г. рождения наибольшие потери, ибо к началу войны это были юноши 18 лет, окончившие школу и призванные. Что-нибудь можете сказать на этот счет? Ваши одноклассники, сверстники, сколько вернулось с войны?

- Из нас, девушек, отправленных на фронт я не помню и не знаю, вернулся кто или нет, я и не интересовалась тогда. Когда вернулась в деревню – не помню, чтобы кто-то из мужчин вернулся. Может и вернулся, но в деревне почти не было. У меня было 3 брата, все ушли на войну. Все три погибли, пропали без вести, я пришла домой - а там три похоронки. Но одного брата потом нашли, племянник поиском занимался (или поисковик, неразборчиво, прим.), нашел, где он захоронен.

- Мария Михайловна, я знаю, что последнее время Вам, как участнику ВОВ, активно помогают местные соц.органы. Расскажите про эту помощь.
- Помогают еще как! Я сама никуда не ходила, никого не просила ни о чем, сами приходят, садятся, записывают, потом приходят люди и делают. Я приношу все документы свои, все свои ордена. Они ходят, смотрят, что нужно сделать. Сама я ни разу не просила никого!

Рассказывает ее дочь:
- Сделали бабушке всё! Окна все заменили на пластиковые. Туалет в доме сделали, ремонт на кухне вот, водонагреватель. Пришли первый раз лет 10 назад, году в 2008-2009, значит ей 86 лет было уже. Сначала крышу перекрыли. Очень хорошо помогают! И пенсию двойную она получает, как ветеран. А на 9 мая заваливают вниманием и подарками. Ведь она единственный фронтовик осталась в этом поселке. Раньше много ходила по школам, приглашали часто, а сейчас возраст не позволяет, и память уже стала подводить.

- Я не поверю, чтоб вот так сами пришли, сделали все. Может Вы хлопотали за мать?
- Ну я тоже не поверила бы. Я никуда не обращалась, все сын делает. Он обращался, занимается этим он.

Рассказывает Мария Михайловна:
- Я одна сейчас тут осталась, а раньше в нашем поселке было 36 фронтовиков. Я одна осталась. Мне все сделали, и окна вот и кухню, и пенсию хорошую платят, только зачем мне сейчас это? Когда надо было, пока молодые были - ни от кого помощи не было! Никто нам не помогал!

- У Вас есть военные фотографии? Ваша или мужа? И если можно – хотя бы на документы военных лет взглянуть.
- Нет, ничего нету. А документы и ордена далеко убрала я, достану только когда придет ко мне начальство! (прич.: имеет ввиду соц.службы).

Рассказывает ее дочь:
- Мы в детстве игрались с орденами ее и отца, не придавали им особого значения. И фотографий нет, где они с наградами. Как-то и не думали про это. Я помню еще с детства, что и мама и бабушка все время рассказывали про голод. «Голод, голод…», а мы не понимали, какой еще голод! Отец про войну не любил говорить, тяжелые воспоминания у него остались. А мама много рассказывала нам. Сейчас вот уже забыла все…Очень приятно, что Вы такой интерес проявляете! Спасибо!

...

На этом я стал откланиваться, хотя видно было, что бабушке приятно, что к ней пришел гость и задает вопросы. Настояла, чтобы дочь обязательно меня накормила, чтоб не выпускала меня пока не съем чего-нибудь. В ходе всей беседы, длившейся около часа, она многократно повторяла, как тяжело было им, хрупким девочкам, таскать раненых на носилках, а также вспоминала эпизод с младшей сестрой во время голода. К сожалению, Мария Михайловна уже не помнит города и нас.пункты, через которые проходила, названия частей, фронтов, помнит только дату демобилизации. Дочь принесла старый альбом, кое-какие фотографии там нашлись. Вот такое получилось интервью.

[Копыч]

 Я очень жалею что не записывал разговоры со своей бабушкой. В последние года я часто её расспрашивал о том как они жили во время ВОВ и после. Много узнал о прадеде, как он воевал и где. У нас с каждым годом ветеранов становится всё меньше и меньше, а я помню в детстве на 9 мая по улицам ходили люди в орденах и их было не мало.

[Dmitry_WILD]

Спасибо

[Dmitry_WILD]

Можно использовать текст, для публикации в нашей социалке?

[Igor]

Можно использовать текст, для публикации в нашей социалке?

Надо подумать, может убрать лишнее...

[Dmitry_WILD]

Можно использовать текст, для публикации в нашей социалке?

Надо подумать, может убрать лишнее...

Я немного переформатирую если не против?

[Dmitry_WILD]

Или сам?

[Igor]

Или сам?

Я уже переформатировал, кое-что дополнил. Вот что получилось. Попробую еще разместить на сайте "Я помню", где публикуются воспоминания участников ВОВ.

[Dmitry_WILD]

Спасибо, после работы ознакомлюсь  

[Igor]

Моя бабушка Татьяна Петровна часто вспоминала про свое военное детство. Родилась в 1931 на Брянщине. Немцы оккупировали их район в сентябре 1941, затем местные изменники родины с позволения немецкой администрации образовали Локотское самоуправление, известное также Тонькой-пулеметчицей, советской девушкой, которая расстреливала из пулемета наших пленных.

Бабушке было на тот момент 10 лет. Она из того поколения, детство и юность у которых забрала война.
Рассказывала, что часть их дома занимали немцы, но ничего плохого про них не вспоминала. Говорила, что немец всегда угощал их (детей) яблоками и конфетами, и говорил на ломанном русском, что он очень хочет домой к семье, где его ждут такие же «киндрики».

Осенью 1943 их всех выгнали из домов, построили в обоз и погнали в райцентр к ж/д станции, как она говорила «хотела угнать в Германию». Рассказывала, что днем их вели, а ночью они шли обратно. Утром их обнаружат и опять на станцию гонят, ночью они обратно идут (я плохо себе представляю, как это у них могло получаться, наверное охрана была из местных полицаев, которые закрывали на это глаза). На подходе к станции начался бой – подоспели красноармейцы (район был освобожден в сентябре 1943). Помнит, что легла в какую-то ямку, сестру держала рядом, а вокруг стрельба шла сильная. Потом подошел солдат, сказал, что они могут подниматься и идти домой. Помнит, как кричали, будто снайпер убил капитана. И как подъехали наши танки, из них вылезли танкисты, тощие и «чумазые». Танкистов они угостили огурцами.

Когда вернулись в свою деревню, от нее осталось только пепелище и печные трубы. Жили в землянке, начали потихоньку строить жилье. До войны она успели окончить 3 класса, а после освобождения было уже не до учебы – нужно было помогать родителям. Так и осталась она малограмотной, с 3 классами образования.
Самые тяжелые воспоминания у нее – это вид сгоревшей деревни, их сгоревшего дома. Уже после, когда у нее была своя семья, они с моим дедом дважды горели. Для нее это всегда было тяжелейшим потрясением, вспоминала и плакала.
Рассказывала, что двое из их деревни были полицаями. Им дали по 25 лет, но они отсидели не более 10 лет (в 1955 Хрущев объявил амнистию всем пособникам немцев и изменникам родины). Но за ними это клеймо так и осталось на всю жизнь, и передалось по наследству следующим поколениям. У дочери одного из них было «погоняло» - «полицаева». Звучало как фамилия…

Нам, внукам, часто рассказывала, где были похоронены два немца. Один рядом, напротив соседского дома, второй за деревней на склоне оврага. Лет в 18 я довез ее до этого оврага, попросил показать место. Она махнула рукой, обозначила сектор. И затем я, вооруженный лопатой, а также слабоумием и отвагой, пытался найти хоть что-то похожее на захоронение, и зачем-то откопать. Разумеется безуспешно. Жарища и тучи слепней быстро осадили меня. Про второго немца, захороненного напротив соседского дома, я на прошлые майские узнал от местной жительницы новые подробности: это был не немец, а красноармеец, пленный. Уходя, немцы хотели тело просто скинуть в реку (деревня стоит на реке). Местные жители успели его наспех захоронить. Найти его не представляется возможным – берега реки оплыли, заросли, а после войны эта земля активно перепахивалась.

Также от местной узнал, что напротив деревни, в 1 км был лог, где у немцев была зона отдыха, стояла кухня и т.д., а в здании сельской администрации был немецкий госпиталь. Я засомневался, зачем ставить кухню за деревней, куда еще нужно добираться, ведь немцы могли занять любой дом, любое здание. Отец же говорил, что там всегда было очень красивое и уютное место, они часто там проводили время, играли в футбол. Сейчас это лог, на вершинах которого растет еловый лес. На одном из склонов я обнаружил череду рукотворных углублений, правильной формы и одинакового размера, очень похожих на оплывшие блиндажи, также четко просматривался вход. Откопал фрагмент какого-то ящика и сильно ржавую консервную банку типа шпротов. Идентифицировать по годам «находки» не удалось.

P.S. Бабушки не стало в прошлое воскресенье…

[Dmitry_WILD]

Мой соболезнования